При всех своих достоинствах, пушка М-46 имела (или еще имеет) один существенный недостаток.При проектировании снаряда конструкторы по известным только им причинам заложили завышенные требования по кучности боя при стрельбе на максимальную дистанцию Д=27300 м.
При проведении испытаний очень трудно получить кучность, соответствующую требованиям чертежа.Кучность боя по местности определяется отношением вероятного рассеивания снарядов-Вд к дистанции стрельбы-Х, у полевых систем отношение Вд / Х находится в основном в пределах 1/200. У снарядов к М-46 знаменатель этой дроби немного больше, и дотянуть до этого «немного» не всегда представлялось возможным, несмотря на любые старания и ухищрения полигона.
Изменить же знаменатель дроби в меньшую сторону, хотя бы до 1 / 200, не мог уже никто, так как старый О.Ф.снаряд был принят на вооружение в первой половине ХХ века и при проектировании новых снарядов для М-46, конструкторы по традиции закладывали установленные ранее требования по кучности боя.
Величина рассеивания снарядов по дальности - Вд принимается за основу расчета норм расхода снарядов для поражения ( подавления) целей и увеличение Вд повлечет за собой увеличение количества снарядов , а это уже увеличение показателя « стоимость - эффективность». «Что написано пером, то не вырубить топором», - гласит русская пословица, хотя конструкторы снарядов, заводчане-изготовители снарядов и полигонщики понимали, что требования по кучности боя завышены, но сделать ничего не могли. Преобладал «здоровый» консерватизм военных: « зачем что-то менять, когда и так хорошо!»
При этом никто не учитывал, сколько сил, средств и нервов уходило на повторные испытания, согласование и подписание различных решений и постановлений на всевозможных уровнях.
Конструкторы снарядов на вопрос - «Почему так часто не получается кучность , предусмотренная требованиями чертежа?», ответили примерно так: «причина , вероятно, заключается в недостаточной гироскопической устойчивости снаряда на нисходящей точке траектории».
Если на полигон для испытаний поступала «стотридцатка» начиналась интенсивная подготовка. Стрельба велась с огневой позиции, расположенной на первом километре боевого поля, где оставалась одна единственная позиция, так как в связи со строительством на трассе полигона новых цехов и сооружений для производства ракетных комплексов , основные огневые позиции были вынесены на восемь километров вперед. Стрелять из М-46 приходилось почти с территории расположенных рядом дачных участков. Ширина боевого поля полигона составляла от 2-х до 4-х километров. Выстеленный из пушки боевой снаряд пролетал на высотах до 10 км над территорией завода, застроенной цехами и сооружениями, где находились люди, и производилась сборка ракетных систем.
Как правило, испытания планировалось проводить в обеденный перерыв, чтобы обезопасить производственный персонал в цехах, но из-за метеоусловий или в силу каких либо других причин, это не всегда удавалось.
Теоретически во время стрельбы все люди должны были уходить в укрытие, но практически же эти требования, мягко говоря, не всегда выполнялись. Ошибки в наведении орудия при стрельбе в таких условиях могли привести к непредсказуемым последствиям, поэтому испытания из М-46 проводили руководители опытов с большим стажем работы.
В целях безопасности первый пристрелочный выстрел производился снарядом в инертном снаряжении, а также боевой взрыватель В-429, установленный на «О» (осколочное действие) применялся с колпачком, чтобы предотвратить преждевременный разрыв боевого снаряда на траектории при случайном столкновении с птицами или при пролете снаряда зоны интенсивных осадков в виде града, сильного дождя.
Ранним утром М-46 ставили на передок и по дороге, а затем по грунтовке перевозили с помощью АТТ или танка на огневую позицию. Пушку устанавливали на помост, сколоченный из шпал, упирали сошники станин в дубовые бревна, затем с помощью тягача оттягивали пушку назад, под колеса клали шпалы, которые крепко-накрепко прибивали к помосту скобами. Пушка просто не могла куда-либо сдвинуться с места. Зимой в блиндаже рядом с ОП заранее топили печку, затем гасили ее. На закрытой автомашине с красным флажком привозили боеприпасы и заносили в блиндаж, чтобы обеспечить стабильность температуры выстрелов. Одновременно проводилась тщательная подготовка пушки к испытательной стрельбе.
Следовали проверки: контрольная салфетка-чистота ствола, нулевая линия прицеливания, давление в накатнике, количество жидкости в тормозе отката, особенно тщательно проверялась работа уравновешивающего механизма при угле возвышения ствола 45 градусов. Устанавливалась такая величина давления в уравновешивающем механизме, при котором усилие на маховике было постоянным, и ствол перемещался вверх-вниз в диапазоне 45 плюс – минус один градус плавно без резких рывков.
И тут начиналось почти священнодействие. Стрельбу проводил, за исключением редких случаев, начальник бюро испытаний Знаменский Лев Валерианович. После заряжания орудия очередным выстрелом, установки исчисленного бокового отклонения снаряда от центральной директиссы полигона и наводки перекрестия панорамы ПГ-1 на удаленную на 1000 метров точку наводки, он ставил квадрант с установленным углом 7-50 (45 градусов), возвышения на контрольную площадку по рискам на казеннике. РО и наводчик, который медленно вращал маховик подъемного механизма, затаив дыхание, смотрели на медленно ползущий пузырек воздуха квадранта, сопровождая его движение словами: «Чуть-чуть, волосок, перешло!!! Снова!».
Наводка каждого выстрела иногда повторялась несколько раз. Каким то шестым чувством, Лев Валерианович определял момент, когда дать команду наводчику« Хорош!», чтобы тот прекратил вращение маховика подъемного механизма с учетом инерции перемещения ствола. Но все эти ухищрения не всегда давали нужные результаты.
Каждая примерно третья партия снарядов «заваливалась», то есть кучность не соответствовала требованиям чертежа. Спасение заводов было только в том, что при повторном испытании отстреливалось две группы от партии снарядов, результат считался, как среднее арифметическое из двух переиспытываемых групп снарядов. Среднее значение из двух групп, как правило, был удовлетворительным.
Об испытаниях «стотридцатки» рассказывает Леонид Ефимович Комиссаренко.
Справка: Леонид Ефимович Комиссаренко - бывший (1976-1992 годы) начальник СКБ - Главный конструктор Донецкого завода Точмаш (с 1979года ПО Точмаш).
Леонид Ефимович имеет огромный практический опыт изготовления снарядов и испытаний к различным артиллерийским системам. С 1958 по 1969 работал в цехах завода: мастер, технолог, начальник технологического бюро. Награжден: медалью «За трудовую доблесть» и другими, Лауреат Государственной премии СССР 1987-го года за отработку 152мм ОФС к системе Мста в составе творческого коллектива по Мсте-С. Имеет 21 авторское свидетельство, два из которых официально признаны имеющими крупное народнохозяйственное значение.
КАЛИБР 13 см.
Речь пойдет о 130-мм осколочно-фугасном снаряде к пушке М-46, отмеченным мистическим числом «чертовой дюжины»-13, приносящим в жизни по народным поверьям всяческие неприятности.
Всем хорош был снаряд, и дальность свыше 27 км, и высота траектории более 10 км, и поражающее действие на должном уровне, и морской он и береговой, и зенитный, и индийцы его любили и пакистанцы, даже Саддам Хусейн жаловал.
Поэтому за изготовление этих снарядов получали мы отовсюду экспортные премии.
Одно было плохо, требуемую кучность по местности держать он не хотел.
Да и то сказать, у других снарядов всё как у людей: записано в полигонной форматке Вд/Х = 1/150 или 1/180 , а дает он в среднем 1/400, в самом наихудшем случае 1/250. А у снаряда калибра 13-см задано 1/220, в среднем выползает на 1/250, но,к сожалению, слишком, слишком часто гораздо ниже, вплоть до 1/90. Всё было: как повышенное рассеивание всей испытуемой группы, так и отрывы отдельных снарядов от группы.
Из-за « неудов» практически все испытания проводились непосредственно в моём присутствии или работников нашего СКБ.Нервотрёпка жуткая. Как только полевики произведут обмеры и передадут координаты точек падения снарядов, сходу считаешь разброс общий разброс, делишь на 4 (получаешь приблизительное значение-Вд) и вычисляешь отношение к дистанции (Вд / Х). Через минуту знаешь полученный результат стрельбы с точностью плюс-минус 10%.
Пока там, через полчаса Алексей Дмитриевич Суворов или Лев Валерьянович Знаменский в столбик просчитают точный результат (тогда даже калькуляторов не было).
И так продолжалось из года в год. Так что не соскучишься. От чегозависела кучность конкретной партии, установить так и не удалось. Однажды только
математик нашего СКБ, обобщая статистику по одному из параметров, выдал результат:
«Некоррелированность не гарантирована». Более точной оценки я так никогда и не услышал. Самое интересное, что когда началась эпопея по снаряжению осколочно-фугасного снаряда новым высокоэффективным взрывчатым веществом А-IX-2 (повышенное могущество),
я, грешным делом, понадеялся, что не проскочит по кучности мой ленинградский друг Евгений Иванович Калинин, начальник СКБ Ленинградского завода им. К. Либкнехта (« Карлуша» в просторечии) ещё и подначивал его.
И что же? Треть отстрелянных групп при государственных испытаниях показателей кучности не выдержали, а снаряд с новым взрывчатым веществом на вооружение приняли.
Мы и с ним точно так же мучались потом в производстве. Ну, где же справедливость?
Но вернёмся к нашим баранам. Чем больше стреляешь, тем больше шансов что-либо поймать.
В феврале 1972 года «завалилась» очередная партия.Проверка технологии изготовления снарядов на заводе, замеры геометрических параметров ни к чему не привели.Что тут думать, стрелять надо. На заводе начали отбирать снаряды и готовить контрольные группы для переиспытаний.На первых ролях мы с начальником ОТК Анатолием Ивановичем Шерекиным, ныне, к моему большому горю, покойным. Осматриваем каждый корпус, хотя, откровенно говоря,знаем не хуже других, на что для этой проклятой кучности нужно обращать внимание. А контрольных групп нужно подготовить много: переиспытания проводились в трехкратном объеме, да и льгота потеряна, по крайней мере, из пяти последующих изготовленных партий снарядов, каждую необходимо испытать стрельбой.
К тому же приближается конец месяца, а месяц короткий - февраль.Ну, скажем, не совсем уж короткий, в этом году 29 дней. Но старые бабки якобы этому дню, 29 февраля, не совсем доверяют. Но мы в том году были не только не бабки, но очень далеко ещё не дедки. Так что как раз к 29 февраля всё у нас и вытанцевалось. Пока привезли снаряды на полигон, подготовили выстрелы, в общем, до обеда успели отстрелять удачно одну группу снарядов в количестве 8 штук (7 счетных+1пристрелочный).Сразу после обеда начали стрелять вторую группу снарядов.
Дальше слово незабвенному Харитону Митрофановичу Лаврику, который в своей книге "Преждевременные разрывы артиллерийских снарядов", быть может, сейчас уже рассекреченной, пишет следующее:« 29 февраля 1972 года на 13-ом выстреле (опять 13!) произошёл неполный преждевременный разрыв 130-мм ОФС»...и т.д. с последующим полным разбором. Чего Харитон Митрофанович в книге не указал, так это точного времени события, по моим часам было 13 часов 13 минут (снова 13!).
Начали стрельбу без раскачки и на пятом выстреле схватили преждевременный разрыв.
Звук выстрела и дым были необычными, а шороха вылетевшего из ствола снаряда, вообще никакого.
Что особенно запомнилось, так это громкий доклад бегущего к пушке заряжающего: "Откат нормальный!" И через пару секунд поправка: "Ни, нэ нормальный!". Откат был короткий, т.к. взрывчатое вещество неполностью сдетонировало в стволе, корпус снаряда разрушился, вылетел в виде кусков.
Лев Валерьянович понял это первым. Стрельбу прекратили. Организовали поиски, весь без исключения персонал испытательной батареи цепью « прочесал» близлежащую территорию полигона и уже через час нижняя часть корпуса лежала на столе у Геннадия Васильевича Замураева (начальник полигона). Хозяина кабинета на месте не было и мы, представители завода, уныло созерцали измазанные землёй осколки, втайне надеясь,что ЧП на совести у снаряжателей. Но надежда длилась не долго. Чего смотреть на грязное донышко снаряда? Дай-ка я его протру. Быстренько очистил почти всю поверхность.Говорю почти, потому что в самом центре пятнышко диаметром 7-8 мм никак не очищалось.
И в этот момент слышу за спиной как всегда интеллигентный, но сейчас и строгий голос
Замураева: "Руки прочь!". Да и то сказать, это же вещдок в руках у подозреваемого.
Уже очень скоро подозрения превратились в твёрдую уверенность, т.к. неочищенное
пятнышко оказалось выходом на поверхность донного среза довольно большой каверны в
сечении донной части. Фокус заключался в том, что прямого открытого выхода ни в дно
каморы, ни наружу полость не имела, так что при визуальном контроле и дефектоскопировании не обнаруживалась. При штамповке она частично сплющилась и прошла в виде закрытой несплошности через стенку корпуса с выходом в камору снаряда в районе выше верхнего медного ведущего пояска.При выстреле перемычка, прикрывавшая полость снаружи, была прорвана пороховыми газами и форс огня от горящего порохового метательного заряда через несплошность в стенке проник к тротиловому снаряжению. И вся недолга.
Ясной вся эта картинка стала, конечно, после всех разрезов, металлографических исследований и т.д. и т.п. А тогда я только сказал Шерекину:«Толя, а ведь этот корпус на испытания мы с тобой отобрали своими собственными руками». Потом межведомственная комиссия партию снарядов забраковала.Месячный план мы, конечно, завалили.
Но на этом 13-и сантиметровом калибре тот преждевременный разрыв был не последним.
Ещё один состоялся через пару лет на том же Павлоградском полигоне при испытаниях от снаряжательного завода.
Я работал в межведомственной комиссии. Ничего мы тогда не нашли, всех
собак повесили то ли на стаю птиц, то ли на казанских взрывательщиков, точно не
помню. В акте написали , что вероятной причиной явилась встреча снаряда с птицей на траектории полета. Но что помню совершенно точно, так это своё особое мнение в акте комиссии.Дело в том, что незадолго до этого ЧП при испытаниях на прочность были отмечены
глубокие односторонние отпечатки от нарезов на центрующих утолщениях(ЦУ), не выходящие, правда, на цилиндрическую часть корпуса снаряда. На основе практических данных это был явный признак повышенного износа канала ствола.
Но объективно замерами удлинения зарядной каморы повышенный износ не подтверждался, и, главный аргумент полигона - настрел ствола был относительно невелик, всего около 700 приведенных выстрелов.Но от греха подальше ствол втихаря от испытания на прочность отстранили.И вот при стрельбе из этого ствола был получен преждевременный разрыв снаряда на траектории.
Это намного позднее и, не в последнюю очередь, из-за подобных случаев в инструкцию
по категорированию стволов вписали пункт о том, что преждевременные срабатывания
взрывателей могут являться следствием повышенного износа канала ствола. Но тогда моё
особое мнение с изложением подобной мысли осталось гласом вопиющего в пустыне, тем более что оно содержало и ещё одну ересь, оставшуюся таковой и поныне.
Я был и остался решительным противником заниженного коэффициента приведения выстрела на усиленном заряде к полному заряду, установленному в те годы на уровне «2».(То есть один выстрел на усиленном равен двум на полном заряде).
Он, по моему мнению, должен быть где-то около четырех, а для таких мощных систем, как М-46, и до пяти. Тогда бы 700 приведенных выстрелов превратились, по крайней мере, в 2000 выстрелов на полном заряде и ствол можно с чистой совестью переводить в третью категорию.
Вообще же, орудийный ствол, как Восток дело тонкое. Я, например, так в своё время и не дождался записанных в упомянутой «Инструкции по категорированию стволов артиллерийских орудий» критериев износа по скруглению боевой грани нарезов. Думаю, что нет их и поныне.
Или другой пример, если говорить об артиллерийских стволах. Был один такой на "Старателе". Д-20, правда. Всем хорош: и износ, что по полям, что по нарезам небольшой, и настрел всего-ничего, 60 выстрелов. Да только стрелять из него было нельзя, тем более, серийную продукцию оценивать, все 60 выстрелов были произведены снарядами с экспериментальными железомедными керамическими поясками. Сами уральцы из него после этого не стреляли,а вот на просьбу Павлограда о поставке, в порядке оказания братской помощи, ствола третьей категории, откликнулись очень живо. Хорошо,что при очередном наезде в Павлоград я совершенно случайно увидел у РО на столе какую-то бумагу по этому поводу с указанием номера ствола. Подарок не состоялся, что, думаю, избавило меня от очередной порции неприятностей.И ещё один преждевременный на 13-и сантиметровке случился где-то в конце 80-ых на корабле, с визит-эффектом, при котором сам высокий визитёр чудом уцелел. Но
подробностей не знаю, к этому случаю не привлекался.
Подробности преждевременного разрыва снаряда калибра 13 см, упоминаемого выше в рассказе Леонида Ефимовича Комисаренко, раскрыты в книге [3].
«Постановлением СМ СССР и решением ВПК при СМ СССР институту задаются работы по созданию 130-мм выстрелов к новому морскому двухорудийному автомату АК-130.
Сама по себе работа была обычной и, на первый взгляд, не особенно сложной, но на деле оказалось не так всё просто.
Учитывая, что эффективность действия снаряда у цели должна быть более высокая, чем у штатного, конструкторы вынуждены были использовать более мощные составы ВВ и применять новые методы снаряжения.
Однако, как выяснилось при испытаниях, характер эксплуатации выстрела в процессе заряжания и при стрельбе из орудия, сочетание нагрузок, испытываемых при этом снарядом, приводили к преждевременным разрывам в канале ствола орудия снарядов выбранной конструкции.
Нелёгкая задача устранения этих негативных явлений легла на плечи, в первую очередь, руководителей института заместителя, а потом директора НИМИ В.П. Жигалова, начальника отделения Ю.М. Лещинского, начальника отдела Ю.П. Вареха.
Обстановка была напряженная, за ходом отработки выстрелов к 130-мм морскому автомату АК-130, поставкой их на испытания и непосредственно на корабли следили сам Министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов, Министр машиностроения СССР В.В. Бахирев, Министр общего машиностроения СССР С.А. Афанасьев.
Так что можно понять, сколько нервов и волнений стоило проведение этой работы.
В поиск причины преждевременных разрывов изделий были втянуты целые институты, заводы, военные организации. В состав межведомственной правительственной комиссии входили директора организации и заместители Министров. Изучались досконально все вопросы, хоть в какой-то степени имеющие касательство к случаям несанкционированного срабатывания.
Многие члены комиссии впоследствии говорили, что за время поисков «преждевременных разрывов» узнали о боеприпасах гораздо больше, чем за всю свою сознательную жизнь.
Являясь членом правительственной комиссии, начальник отдела-разработчика выстрела Ю.П. Варех находился в самой гуще событий — и на море, и на суше (в буквальном смысле). Севастополь и Североморск, Ленинград и Нижний Тагил, и многие другие точки необъятной страны значились в его командировочных предписаниях.
В конце концов, к чести разработчиков, техническое решение было найдено, и в 1986 году на вооружение МВ СССР были приняты 4 выстрела к 130-мм морскому автомату АК-130:
– выстрел с фугасным снарядом;
– выстрел с зенитным снарядом;
– практический выстрел;
– учебно-тренировочный выстрел,
– были приняты на вооружение Военно-Морского Флота».
Как видите, ЧП произошло на глазах самых высоких чиновников оборонных министерств, поэтому «на уши» были поставлены все, кто имел какое-либо отношение к снаряду злополучного калибра 13 см.
По словам А.А.Каллистова «техническое решение было найдено», но, к сожалению подробности автору не известны.